[:uk]
Фрагмент статьи выпускника КПИ Андрея БЕЛОУСОВА в газете «Зеркало недели» № 37 (206) 12-18 сентября 1998 (http://www.zerkalo-nedeli.com/3000/3150/18068/ )
Каждый год первокурсники проходят через ритуал посвящения в студенты. Каждый год на центральной площади городка КПИ – Площади Знаний для них зажигается Факел Знаний. «Факелом» назвали свою «школу» студенты электроакустического факультета, ныне влившегося в мощный факультет электроники.
Традиции, формы приобщения студентов к научному и техническому творчеству у каждого факультета свои. На факультете киноинженеров (впоследствии – электроакустическом), где развитие научной школы связано с такими известными именами, как М.Карновский, А.Харкевич, Л.Розенберг, активно работало Студенческое научное общество (СНО). О выдающихся студенческих талантах – Г.Балл, М.Шлякцу, Л.Красный и по сей день рассказывают легенды. Вспоминают шок, поразивший государственную комиссию, когда на защите дипломной работы студентка Наташа Вишнякова в ответ на рекомендацию кого-то из членов комиссии послать статью по результатам диплома «в какой-нибудь солидный научный журнал» выложила на стол 35 своих опубликованных научных работ!
Парадоксально, но период бурного строительства материальной базы КПИ оказался одновременно периодом спада научной активности студентов. Под лозунгом «наукой должны заниматься все, а не горстка избранных» студенческие научные и научно-технические общества закрывались. Появились «СУНПО» – студенческие учебно-научные производственные объединения. Но массовой науки не получилось: троечников наука мало привлекала, а отличников не устраивала «обязаловка». Занятия наукой теряли престижность.
Нелегкое бремя руководства студенческой наукой на кафедре акустики и акустоэлектроники (завкафедрой – профессор В.Дидковский) выпало в то время на профессора В.Геранина.
Всеволод Александрович вспоминает:
«Положение складывалось катастрофическое. Надо было что-то придумать. И мы сочинили вывеску: «Студенческая научно-техническая школа». Собрали актив. Предложили название – «Факел». Объявили набор. Это была, конечно, авантюра, подумаешь – сменили вывеску! Но прошло. А действовать так нахально я мог, имея за плечами многочисленные победы наших студентов на конкурсах студенческих научных работ, две золотые медали Министерства высшего образования СССР за лучшую студенческую работу (их в каждом конкурсе было всего одна или две на весь Союз) – у Лени Красного в 1965-м и у Аркадия Продеуса в 1971-м. Кстати, третью нам принесла в 1978-м Наташа Вишнякова. В общем, мы спрятались за вывеску «школа», но все равно было трудно – партком контролировал деятельность СУНПО, надо было писать отчеты, рапорты, как в колхозе или стройотряде. Я заскучал, но все-таки организовал бригаду, члены ее назывались «бойцами». А тут подвернулся такой случай. Меня пригласили мои бывшие студенты-троечники на одно киевское предприятие. Там они взялись разработать аппаратуру цифровой магнитной записи. Им доставили иностранный образец – копируйте! Такое было не раз – наши ракетчики досконально изучали Фау-2, нашим атомщикам доставляли информацию из Лос-Аламоса по каналам Берии и Судоплатова. Но аппарат цифровой записи – не ракета. Там все видно, а тут – ничего понять не могут. Вот они и пригласили меня, вспомнили, что у меня кандидатская – по теории магнитной записи. Но оказалось, что и я ничего понять не могу! Цифровая запись – хитрая штука – выпадение одного разряда может привести к колоссальным искажениям информации. Нужна система коррекции ошибок. Я в этом не смыслил – и отказался. Но ребята настаивали – у них дороги назад не было.
Я засел за книжки и раскопал, что наиболее эффективные коды, исправляющие ошибки, основаны на применении полей Галуа. Был такой француз, его казнили в 21 год, он в камере смертников сочинил свою теорию, которую никто не понял. И сейчас не все понимают. Во всяком случае, мои знакомые математики краснели и отворачивались, когда я спрашивал их про эти вещи. Самому разобраться тоже оказалось трудно. И я понял – нужны свежие головы, не забитые традиционными знаниями. Поручил своим ребятам из «Факела». Короче говоря, мы вместе разобрались и сказали, какой блочок нужно поставить в аппарат записи. На госиспытаниях тихонечко отпаяли от записывающей головки два конца – два разряда. И никто ничего не заметил – воспроизведение шло, как по маслу. Тогда вынули наш блочок – совершенная белиберда. Снова вставили – полный порядок! Фурор был колоссальный!
Работа была награждена грамотой президиума АН Украины.
[:]